Гришка Котовская

 

Всё это происходило в одном селе – не важно, где оно находится. Одним прекрасным утром проснулась заведующая сельским клубом Инга Борисовна, с усилием оторвала от подушки похмельную голову. Бодун превращал черепную коробку в чугунное ведро.

- О-о-о, бля…- тихо сказала себе завклубом. На кухне обнаружила полбанки огуречного рассола с плавающим в нём укропом. Выпила. В ожидании попущения вышла на крыльцо и уставилась на свой огород.

Собственно, там уже который год не росло ничего, кроме сорняков. Сажать и взращивать всякие овощные и прочие культуры Инге Борисовне было некогда, поскольку она неустанно несла культуру в массы, а когда, устав от культуртрегерства, приходила домой – старалась примирить своё неистовое эго с унылой действительностью с помощью самогона. Живности у неё тоже не водилось, поскольку даже глупых кур необходимо было кормить, а на это Инги Борисовны уже не хватало.

- Инга! Борисовна, бля!

Из-за забора торчала ехидная морда соседа. Инга медленно повернула голову (облегчение всё почему-то не приходило), прищурилась.

- Волков не боишься? – продолжал он. – А то скоро заведутся у тебя в огороде… Это что ж у тебя так бурно уродило? Морковка чернобыльская?

- Дохуя ты понимаешь, - вдруг сказала Инга. – Это растения, с которыми никакая картошка и морковка не сравнятся по красоте.

- Это с сорняком?!

У соседа от удивления потухла самокрутка. Но Ингу понесло:

- Сорняк!.. – И повторила с горькой улыбкой: - Сорняк… А ты знаешь, какое у него сердце доброе, у сорняка этого? Ты хоть понимаешь, что он ласки и ухода требует так же, как и ваши помидоры?! Да, его не съешь! Не засолишь на зиму! Но ты посмотри на эти листики!

Сосед задумчиво почесал яйца и миролюбиво предложил:

- Борисовна, да я ж разве что… Я ж понимаю, я тоже живой человек. Пойдём, пока Лидки нет, хлопнем по рюмашке, поправишься…

Рюмашка превратилась в стакашек, потом во второй, который, собственно, и произвёл в мозгу Инги Борисовны пиротехнический эффект, и она с жаром бросилась отстаивать право сорняков на жизнь. Сосед только кивал и говорил:

- Да ты закусывай, а то дома, небось, только хлеб и остался…

На самом деле в этот день не осталось и хлеба – но Инге было уже всё равно. Она ощущала себя Пассионарией. Первым борцом за право сорняка на жизнь. Героиней. Великомученицей!

А когда она,спотыкаясь, пошлёпала домой, сосед покачал головой:

- Чо недоёб с бабами творит…

Но Лидке своей пересказал. Та, в свою очередь, возле сельмага поделилась новостью – вот что, мол, бывает от избытка культурности и дефицита ебли.

Последствия этого информационного вброса оказались неожиданными. Шесть колхозниц на следующий день отказались в бригаде пропалывать кукурузу, сославшись на Ингу Борисовну, после чего были изгнаны из бригады нахуй, а дома тоже отказались полоть огород, да ещё попытались не дать полоть родным. Все шесть были конкретно отпизжены, одна даже граблями. После чего две как миленькие вернулись к нормальной жизни. А вот оставшиеся четыре (которые, к слову, и так были не Бог весть какими трудолюбивыми и на работе, и дома), осушив слёзы, прибежали к Инге Борисовне – спрашивать, как дальше жить.

С этого дня начались исторические времена. Инга каждый вечер с пылающим от первака взором вещала неофитам о том, насколько важна их миссия, насколько тяжёл их крест – но путь истины всегда тернист, говорила она. А когда одна из новообращённых демонстрировала синяк от весла на всю жопу или признавалась, что муж еть перестал – Инга саркастически кривила губы:

- Рванина! Портяночники!.. Классу нет. Мой дедушка таких на конюшне пороть велел…

Сельчане гомерически ржали, когда артель Инги провела первое показательное пересаживание сорняка с полей в свои палисадники – но когда они надрали уши девочкам, что сплели венки из васильков, родители детей пришли к участковому и предупредили,что если он не примет меры – самосуд неизбежен. Участковый пошёл в сельсовет.Там и порешили: выделить ебанутым клочок земли на околице, у двух заброшенных домов, и пусть там растят что хотят. Хоть драп.

- Девачьки! – радостно встретила Инга своих единомышленниц. – У нас есть земля! Своя земля! Мы будем на ней временно растить тех заюнь, которых спасём от массовых прополок, пока не найдём им хорошие ручки!

- А кому ж они нужны... – вздохнула одна из пассионарий.

- А вот это тоже наша задача: донести до людей, объяснить им, что сорняки такие же растения, и они так же хотят жить!

И помолчав немного, произнесла:

- Я, пожалуй, переименую себя. Поскольку у нас уже есть СВОЯ ЗЕМЛЯ – я с этого дня не Инга, а Гея. Богиня земли.

Единственный среди присутствующих мужичок, запойный алкоголик и бывший конюх, подхватился:

- А я буду твой Гей!

На том и порешили.

Через месяц всё село закатывало помидоры и огурцы, в колхозе вовсю шла уборочная, а исхудавшие борцуньи за права сорняков всё так же пересаживали с полей осот, чертополох и прочий бурьян и всё так же истерически рыдали, пытаясь броситься под комбайн – однако же так, чтоб без членовредительства.

В один из вечеров наконец встал вопрос: куда пересаживать остальных? Места уже не было. Брать сорняк к себе домой никто категорически не хотел, хотя Гея и её команда обклеили всю деревню листиками с призывом забрать в дом метис орхидеи и ахуенно красивую помесь розы с папоротником. Пытались даже на окружную выходить с растениями. Бесполезно.

Между тем, многих из них выперли как из дома, так и с работы. Кушать им приносили те, кого дома ещё держали. Но положение вещей становилось угрожающим. Наконец, в один прекрасный день в зарослях нашли несколько кустов картофеля, заботливо окученных и спрятанных от чужих глаз.

Гея созвала великое вече.

- Кто сделал это?! – гневно воскликнула она. – Кто посадил вульгарный картофель, погубив ради этого несколько десятков, а то и сотен жизней сорняков? Вы голодны? Пейте воду! Ешьте землю! Украдите что-нибудь с соседского огорода! Нелюди!! Тот, кто сделал это – гореть ему в аду! Однозначно! Я, конечно, уже выкорчевала этот картофель, растолкла и прикопала: хоть какую-то пользу принесёт как удобрение для заюнь!..

После этих слов бывшие её товарки молча, не сговариваясь, развернулись и пошли по домам – просить, чтоб родные их простили и приняли… И накормили свежим хлебом, горячей яичницей с салом, помидорчиками-огурчиками с грядочки… Но Инга Борисовна, бывшая заведующая сельским клубом, продолжала кричать в ночи ещё долго, не замечая ничего, – кричать так громко, что разбуженные собаки начинали испуганно лаять, а потом, позвякав немного цепью, залезали в конуру да и спали до утра.

P.S. Чертополох является ботаническим видом, и хотя по сути сорняк, колючий к тому же, на латыни он называется Carduus. И собаки бродячие – тоже по сути сорняк – название латинское имеют. Canis vulgaris.

Или как говорит один мой знакомый философ – канина ёбаная…